Теория разбитых окон, впервые сформулированная криминологами Джеймсом К. Уилсоном и Джорджем Л. Келлингом в работе под названием «Разбитые окна», была опубликована в литературном журнале Atlantic Monthly за март 1982 г.
Согласно теории предотвращение мелких правонарушений создает атмосферу нетерпимости к преступлениям в целом и помогает предотвращать более крупные преступления. И наоборот, попустительство мелких нарушений увеличивает их число.
Казалось бы, какое отношение теория разбитых окон имеет к адвокатуре? Самое непосредственное.
Канадский социолог Малкольм Гландуэлл в книге «Переломный момент» подводит читателя к идее, что для того, чтобы понять, как происходит рост и спад уровня преступности, как возникают любые другие необъяснимые явления, характерные для сегодняшней повседневной жизни, их надо рассматривать как эпидемии, так как типы поведения распространяются точно так же, как вирусы.
Человек нарушает закон не только и даже не столько из-за плохой наследственности или плохого воспитания. Огромное значение на него оказывает то, что он видит вокруг. Ибо там, где есть признаки нарушения недозволенного, это недозволенное начинает совершать и те, кто раньше этого не совершал.
Идея очень проста.
«Люди не имеют твёрдых очертаний: они меняются в зависимости от того, что их окружает»
Лион Фейхтвангер
Нельзя отрицать, что мы, адвокаты, используя сомнительные приёмы ведения процесса, порой сами же и провоцируем совершение новых правонарушений, и, подобно усердному садовнику, рассаживаем, поливаем и удобряем и без того разросшийся в обществе правовой нигилизм.
Ещё Аристотель заметил, что когда ум и знания не сопровождаются нравственным развитием, то знания в руках человека могут причинить много зла.
Ведь одно дело оказывать правовую помощь при реализации клиентом его конституционных прав и свобод, другое – расставлять ловушки в договорах, рассчитывая на юридическую неграмотность контрагента; прибегать к ухищрениям по затягиванию процесса, доводя потерпевшего до инсульта; подсказывать не особо ответственному родителю, как сэкономить на алиментах и тд.
Такая тлетворная практика негативно сказывается на имидже адвокатуры.
Сравнивая суд с храмом справедливости, а адвоката – с одним из его жрецов, присяжный поверенный М.Г. Казаринов в защитительной речи по делу присяжных поверенных Л.А. Базунова и Г.С. Аронсона, говорил:
“Всякая защита приемлема. Буду ли я защищать случайно уклонившегося от прямого пути честного труженика, или человека, который всю жизнь, как шахматный конь, ходит кривыми путями, – защита моя, в принципе, явится делом благородным и высоким. Но способы и приёмы защиты могут быть предосудительными и недопустимыми.
И если, защищая шахматного коня, я буду доказывать, что конь ходит прямо, а доска кривая, и что конь не черен, а не бел, и чтобы создать иллюзию белизны, стану усердно чернить всё окружающее, то такая защита моя, как построенная на началах фальши и обмана, будет достойна только осуждения; она мало послужит на пользу обвиняемого, а для моей доброй славы послужит ещё меньше.“
Можно с уверенностью утверждать, что используя незаконные и аморальные методы ведения защиты, меняя местами жертву и мучителя, мы даём сигнал обществу о вседозволенности, безответственности и безнаказанности.
Разве в этом заключается задача адвокатуры? И не оказывает ли адвокатура медвежью услугу своим доверителям и обществу в целом, закрывая глаза на их последовательное моральное разложение?
Несмотря на крупные разоблачения, имевшие место в последнее время, ни один чиновник не понёс наказание, хулиганство и разбой стали именоваться активной гражданской позицией, а угрозы и призывы к насилию запросто звучат в прямом эфире.
“Общество, которое насилует право, обречено на погибель”
Жюль Фавр
Полагаю, что это изречение парижского адвоката Жюля Фавра, отраженное в эссе «Адвокатские идеалы» (XIX в.), не утратило своей актуальности и на сегодняшний день.
И обречённым на погибель является всякое общество, где право и закон подменяются «революционной законностью» и «революционной целесообразностью», где террор против собственного народа становится ключевым фактором удержания власти и навязывания идеологии. Осмелюсь предположить, что такие масштабные перемены начинались с попустительства весьма незначительных противоправных действий.
«Адвокату, как медику души, предоставляется тонкая задача: разрешить затруднения, определить неизвестное, указать путь к истине: и ещё более трудная – успокоить, утешить, укрепить. Нежной и твёрдой рукой он зондирует тайные раны сердца», – пишет Ж. Фавр, – «успокаивает муки смущённой совести».
Как преступление совершается вопреки требованиям общества, так и вызванный им результат внутренней борьбы в душе виновника должен произойти независимо от реального наказания.
Ведь то, «что он сам осудил себя», – говорит о преступнике устами Заратустры Фридрих Ницше, – было его высшим мгновением; не допускайте, чтобы тот, кто возвысился, опять опустился в свою пропасть!» (Фридрих Ницше «Так говорил Заратустра»).
«Наше снисхождение к дурному поступку было бы соучастием» – продолжим словами Ж. Фавра, – «Часто разумный совет, строгое замечание, вежливое слово поддерживают того, кто колеблется под тяжестью дурного намерения. Низкая снисходительность устремила бы его к падению».
История знает интересный случай, когда адвокатура приняла самое активное участие в оздоровлении общества путём предупреждения и предотвращения преступлений среди самых морально неустойчивых и социально незащищённых граждан.
Речь идёт о бельгийском адвокате-министре Ле Жене, который всю свою деятельность посвятил распространению в стране очагов патроната над малолетними преступниками, а также над преступниками, отбывшими наказание виновными и «безвинно-осуждёнными».
Его идея «общеспасительности» заключалась в соединении таких методов по предотвращению преступлений как, с одной стороны, средства не правовые, больше педагогические и филантропические, и, с другой стороны, посредством адвокатской деятельности, построенной всецело на защите прав личности правовыми путями.
Несмотря на кажущуюся искусственность, идея Ле Жена была воплощена в жизнь, вдохновив ассоциацию бельгийских адвокатов, именуемую «Конференцией молодой адвокатуры» или просто «Молодой адвокатурой», учрежденной в 1840 г. Главной своей гордостью ассоциация считала создание группы учреждений, направленных на защиту униженных и оскорбленных.
В современном мире этими вопросами занимаются когорты государственных чиновников, учреждённые благотворительные организации и фонды. Об эффективности этой работы мы можем судить из сводок новостей о происшествиях.
Совокупность влияний, порождающих правонарушение, и та внутренняя борьба, которая происходит в человеке, выходит за рамки буквы закона, не находит отражения в теории.
Вопрос о внутреннем содержании преступного деяния, о том, каким образом порочная наклонность, ложная идея, корысть победили и страх наказания, и необходимость подчиняться условиям общественного быта – должен оставаться открытым, в первую очередь, для адвоката.
Адвокат С.Л. Ария, в одном из интервью раскрыл свою формулу здорового баланса между регламентом и личностью. По его мнению, законность должна обеспечиваться сочетанием стабильности системы правовых норм с порядочностью и достоинством правоприменителей.
И от нас, адвокатов, зависит, будет ли обеспечен, прежде всего, нами этот здоровый баланс. Ведь необходимо понимать, что работа адвоката не заканчивается получением судебного решения.
Важной задачей института защиты является также содействие в изменении направления вектора внимания правонарушителя, перемещение этого вектора из плоскости противоправности в плоскость правопорядка и законности.
Силой своего слова, убеждений и знаний мы можем рассечь густой мрак невежества и правовой безграмотности.